— Будьте осторожны царь, — последнее, что он сказал мне при прощании, — у них очень много лучников, а с их стен довольно легко отбивать атаки. Мимо меня везли десятки повозок с трупами воинов, весьма печальное зрелище.

— Благодарю, я это запомню, — кивнул я, отпуская его.

— Ментуиуи, вышлите разведку, пусть посмотрят не ждут ли нас в округе, — попросил я командующего моей небольшой армией.

— Уже сделано царь, — ничуть не смутившись ответил он, — я приказал им не ввязываться ни во что, только осмотр местности.

— Всё верно, подождём их тогда здесь.

Ждать пришлось до вечера. Но вблизи реки приносившей прохладу, это было сделать легко, поэтому время прошло быстро, тем более, что мы обсуждали новости, полученные от начальника гарнизона. Раздавшийся шум снаружи отвлёк нас от неспешных переговоров за кувшином вина и закуской, а отправившийся Минмос узнать причину, вернулся с запылённым воином. Который поклонился мне и сказал:

— Нубийцев очень много, мой царь. Три, может быть и все пять тысяч. Явно ждут нас, поскольку лагерь разбит прямо перед стенами города.

— Видимо кто-то их предупредил, — покачал головой Иамунеджех, — мы двигались невероятно стремительно, царь даже не отдыхал в городах, как это обычно бывает.

Тут я открыл рот, поскольку о такой возможности не был никем уведомлён. Я-то думал, что нужно без долгих остановок сразу идти к месту событий.

— Мы объехали их по широкому кругу, колесниц у них нет, — продолжил воин, — зато у города наращена стена с момента нашего последнего похода, примерно на два моих роста, а также появились запирающиеся на ночь ворота.

— Мне нужно поехать самому посмотреть, — решил я, благодаря воина, — побудешь моим возницей.

Тот упал на колено.

— Для меня это будет честью, царь.

— Твоё величество, подожди, — остановил меня Минмос, смущённо косясь на остальных, — если ты поедешь к врагу, то прошу принять от нас подарок. Ты давал нам металл и мы сделали доспехи для тебя. Хотели преподнести перед самым сражением, но лучше всё же сейчас, чтобы ты не подвергал свою жизнь опасности.

Я улыбнулся.

— Показывайте.

Два военачальника позвали своих возниц и вскоре передо мной поставили сундук, открыв который я увидел окутанные в ткань доспехи из медных пластин, закреплённых шнурами на кожаной подкладке, а также метровой длины литой бронзовый меч. Военачальники помогли это всё распутать и надеть на меня. Стало резко неудобно и тяжёлая пластинчатая броня стала давить как на хребет, так и на плечи, вызывая дискомфорт. Но поскольку показывать своё недовольство среди военных было верхом глупости, я широко улыбался, радовался словно ребёнок новой игрушке, чем приводил их в полное умиление. Они словно отцы, подарившее ребёнку первую игрушку, смотрели за моей реакцией на неё. Пришлось много раз их благодарить, примеривать по руке меч, говоря, что всё идеально, а про себя думать, что на хрен всё переделаю, но потом. Этот поход придётся провести в этой броне. Поддетая под неё ткань мало чем помогла, так что первое, что нужно будет сделать, так это нормальный поддоспешник из нескольких слоёв льняной ткани, которую по-хорошему нужно ещё будет прошить нитями, образовав продольные дуги, чтобы ткань не скатывалась в комки.

Закончив примерку и прикрепив меч в простую кожаную проушину пояса, ножен ещё видимо тут не придумали, я взгромоздился на колесницу и в сопровождении десятка колесниц охраны направились по тому маршруту, которым разведчики ехали раньше. И правда, мы проехали не больше часа, как показался сначала приличных размеров город и большой военный лагерь перед ним. Если я думал увидеть привычных мне африканцев, живущих в мазанках, сделанных из травы и говна и требующих от каждого белого мзунгу денег, поскольку они якобы им всем должны за все года колонизации Африки, то меня ждал большой облом. Кирпичная стена метров шесть опоясывала весьма себе приличного размера город, построенный из каменного песчаника. Конечно это наверняка египтяне его построили, долгое время находившиеся тут со времён завоеваний Сенусерта III, но всё равно даже военный лагерь был похож по устройству на наш и даже имел часовых, которые подняли по тревоге многих, показывая рукой на наши колесницы.

— Будет проблемой, если их войско отступит за стены, — произнёс я вслух, когда ко мне подъехал Ментуиуи.

— Да мой царь, — согласился он, — нас слишком мало, чтобы войти в него на их плечах. Жители наверняка тоже окажут нам сопротивление.

— Пожалуй, — я немного волновался и руки у меня начали дрожать. Впервые я участвовал в реальном бою и хотя сам вроде бы не планировал лезть в драку, всё равно посылать людей насмерть, казалось как-то не очень неправильно.

— Может стоит с ними сначала поговорить? — на всякий спросил я у Ментуиуи.

— Можно, но это наверняка посылать гонца на верную смерть, — спокойно ответил он, — голову последнего египтянина, кто пытался это сделать, они прислали в мешке.

— Что же, тогда подводим войско ближе и займём место вон за той возвышенностью, — показал я рукой на складку местности, — она скроет от них, сколько нас на самом деле.

— Да мой царь, — склонился он, — завтра эти сыны шакалов узнают, что такое бой с настоящими мужчинами.

— Угу, — согласился я с ним, но сам думал, что делать вспоминая битвы прошлого, которые мне приходилось изучать для олимпиад. Было несколько проблем, которые нужно было решить: первая, как не дать, чтобы нас всё время обстреливали лучники, нанося непоправимые потери, вторая, как не дать им нас окружить, ну и последняя, если всё пойдёт хорошо, то как не дать им улепетнуть в город. В голову пришли почему-то монгольские походы и их неизменная тактика ложных отступлений, о которой все знали, но на которую всегда все попадались. Однажды даже пять раз битые за то, что выходили из города китайцы династии Сун, поклялись друг другу не бегать больше за отступающими монголами, но когда пришёл шестой раз, они забыли обо всём и снова самозабвенно бросились догонять якобы панически отступающих всадников, неминуемо попав в засаду.

— «Хм, похоже идея на этот бой у меня появилась, — покивал я сам себе, поскольку решил воспользоваться рабочим инструментом от предков, — нужно попробовать».

Вечером, когда мы разбили шатёр и собрались на совещание, поскольку я объявил, что утром пока не будет сжигающего всё на своём пути солнца, мы покормим солдат и двинемся в бой. Так что присутствующие весьма внимательно меня слушали.

— Как уже говорил, управлять войском буду я, — продолжил я начатую речь, — проверим как хорошо ваши всадники слушают сигналы. Минмос тебе поручение, возьми писца и записывай всех, кто не услышит горн или не увидит поднятого знамени своего отряда. Всех их ждёт после боя наказание, можете сказать об этом всем заранее.

— Да мой царь, — кивнул воин.

Военные были не сильно довольны моими словами, но виноваты в этом были сами, поскольку в самом начале тренировок заявляли, что никакие дополнительные проверки с моей стороны не нужны, они с внедрением сигнализации для управления колесницами разберутся сами. Не дети ведь. Вот сейчас и посмотрим, как они с этим без меня справились.

— Дальше. Лутфи, — я обратился к единственному здесь присутствующему темнокожему вождю, которого египтяне посадили отдельно, отказавшись сидеть с ним за одним столом. Я не стал настаивать, а посадил прямо рядом с собой на раскладывающемся табурете и теперь легче было к нему обращаться.

— Да мой царь, — коверкая слова, ответил он с сильным акцентом, но хотя бы понимал он много лучше, чем говорил.

— Ты со своими воинами встанешь как раз за пригорком, чтобы набегающие воины уткнулись в вашу стену щитов и копий всех трёх когорт. Увижу, что кто-то побежит, даже из новичков, наказаны будут все.

— Слушаюсь царь, — склонился он.

— Ментуиуи, — повернулся я к военачальнику, — ещё раз, колесницы только обстреливают войско нубийцев. Ваше дело выстрелить и отъехать, чтобы не получить в ответ. Ясно?